Что такое феминитивы: обсудим, читатели и читательницы

Говорят, когда нужно разжечь спор на пустом месте, достаточно упомянуть феминитив. Одни скажут, что важно отмечать вклад женщин в профессию, другие — что раньше жили без этой ерунды, и ничего. Мы тоже не смогли пройти мимо.

В статье рассказывается:

В 1934 году Марина Цветаева писала: «Вышла я поэт, а не поэтесса».

В 1996 году Лидия Чуковская спрашивала:

«Почему всех переводчиц, руководительниц, председательниц превратили в переводчиков, руководителей, председателей? Буду ожидать, пока “актриса” превратится в “актера”, “певица” в “певца”, а “танцовщица” в “танцовщика”».

Обе писательницы тонко чувствовали русский язык, но по-разному понимали уместность феминитивов. Не рискуя с ними спорить, попробуем разобраться и составить свое мнение.

В чем проблема

Феминитивы — слова, которые используют, описывая женщин. Они могут содержать информацию о:

• месте рождения или проживания (москвичка, россиянка, ростовчанка);

• национальности (армянка, француженка);

• социальном положении (дворянка, крестьянка, аристократка);

• профессии (писательница, портниха, секретарша).

С первыми тремя категориями проблем обычно не возникает. Если не получается с ходу образовать слово, мы выкручиваемся, используя другие феминитивы: «Катя — уроженка Гусь-Хрустального».

Профессии же стали камнем преткновения. Филологи, активисты и просто неравнодушные люди спорят, прилично ли назвать условную Марьиванну директрисой или руководительницей. А фразой вроде «Есть ли такое слово — “авторка”?» легко разжечь дискуссию на несколько дней или даже недель.

За спорами порой теряется главное — внутренняя логика языка.

Наша богатая филологическая история не позволяет слепо ориентироваться ни на германские языки, где исторически нет окончаний, обозначающих род, ни на романские, где гендерную принадлежность обозначает окончание.

Мы попытались разобраться, как называли женщин в профессии раньше и в какой момент использование феминитивов стало социальной повесткой.

В дискуссиях часто звучит эмоциональный аргумент: «Жили раньше без этих ваших феминитивов — и ничего!» С него и начнем.

Как было раньше

Феминитивы в русском языке были всегда. Слова такого не было, дискуссий вокруг него — тоже. А феминитивы — были.

Наш язык так устроен, что существа (и вещи) мужского и женского пола/рода называются по-разному. Это справедливо для:

• животных (еж — ежиха, волк — волчица). Даже если литературная норма допускает лакуну, ее немедленно заполнит разговорная лексика (собака — пес, лошадь — конь). Стилистически неверно, зато логика соблюдена;

• степеней родства (брат — сестра, тесть — теща, племянник — племянница, свояк — свояченица).

В отличие от англоязычной традиции, у нас нет собирательных существительных для разнополых родственников. У них сиблинги — у нас братья и сестры. У них cousins — у нас снова братья и сестры, но уже двоюродные.

Почему нашим предкам было там важно различать людей и даже животных по гендерному признаку — трудно сказать. Но эта логика закономерным образом распространилась на профессии и титулы.

Страной правили княгини, царицы, императрицы. В монастырях жили послушницы, монахини, инокини, управляли ими настоятельницы или игуменьи. Занедужив, люди обращались к лекаркам или знахаркам; роды принимали повитухи. В исторических документах полным-полно ключниц, торговок, поварих и стряпух, ткачих, вышивальщиц.

Никому и в голову не приходило именовать знаменитую мстительницу Ольгу женщиной-князем, а, скажем, святую Варвару Илиопольскую — великомучеником.

Кстати, так же легко язык обращался с обозначениями мужчин (маскулятивами). Мы привыкли к вышивальщицам, вязальщицам и швеям, однако словари также знают вышивальщиков, вязальщиков и швецов. В частности, мужчины-рукодельники подарили миру крестецкую строчку — это техника вышивки по сетке, похожая на кружево.

Сегодня мы свободно выбираем увлечения и профессии, не оглядываясь на гендерную принадлежность. Многие занятия еще окружены стереотипами, но это не мешает купить курс и заниматься тем, чем хочется. С картой «Халва» можно учиться в рассрочку или получить приятный кешбэк за покупки у партнеров.

В прошлом русский язык был даже щедрее на феминитивы, чем сегодня. Для семейной принадлежности было четыре разных слова:

• для носителя титула (князь, царь);

• его супруги (княгиня, царица);

• сына (княжич, царевич);

• дочери (княжна, царевна).

Сыновьям отдельный вариант доставался не всегда, зато различить жену и незамужнюю дочь можно было всегда (боярыня и боярышня).

Так же обстояли дела с западными титулами: король — королева — королевич — королевна, граф — графиня — виконт — виконтесса. Заимствованные слова входили в русский язык целыми группами, где легко определялась не только половая принадлежность, но и семейный статус.

Что дала борьба за женские права

На рубеже XIX-XX веков по миру прокатилась волна движений за равноправие. Женщины требовали простого права владеть собой и имуществом, голосовать, наследовать, выступать в суде и работать в профессиях, которые раньше были им недоступны.

Первыми на трудовой рынок вышли докторши — выпускницы Высших врачебных курсов и слушательницы Петербургской медико-хирургической академии. Принято считать, что это слово обозначало жену врача — и так было в XVIII и первой половине XIX веков.

Но к началу XX века докторша — это уже женщина с медицинским дипломом. Слово пришло на смену более архаичным феминитивам «врача» (врачея, врачевательница).

На курсах студентки-медички учились на акушерок. К этому времени в исторических документах уже встречаются санитарки и фельдшерицы, которые вместе с коллегами-мужчинами трудились на фронтах русско-турецких войн.

Чуть позже список профессий пополнили гувернантки, воспитательницы и учительницы. Связь обеспечивали телеграфистки и телефонистки, в конторах трудились машинистки и стенографистки. Все эти слова были для русского языка новыми, но вопрос, как правильно, учительница или учитель, не стоял — если женщина, значит, нужен соответствующий суффикс.

Спортсменки, комсомолки, красавицы

Настоящий бум на феминитивы начался после революции. Язык успешно производил десятки новых слов:

• новая власть опиралась на пионерок и комсомолок;

• на полях трудились трактористки и комбайнерки, на стройках — бульдозеристки и крановщицы, экономику двигали многостаночницы и стахановки;

• среди спортсменок были лыжницы, лучницы, всадницы;

• среди конторских сотрудниц — кадровички, секретарши;

• в школах — математички, физички, русички.

Документы Великой Отечественной войны рассказывают о службе радисток, связисток, летчиц, минометчиц, пулеметчиц, зенитчиц. Рядом с ними сражались партизанки. Многих фронтовичек признали героинями. Тогда никто не задумывался, что такое феминитивы, — все было логично и понятно.

Впрочем, статус героини официально присваивали только многодетным матерям. Остальные получали звание Героя независимо от пола.

Аналогичная ситуация сложилась с воинскими званиями. Майорши и полковницы не прижились. Возможно, дело было в том, что раньше там называли жен военных, и фронтовички не хотели с ними ассоциироваться. А может, этих званий просто не оказалось в списке и никто не подумал о том, чтобы его расширить.

Так или иначе, бурное словообразование постепенно затухало. Остались без женских вариантов хирург, дипломат, министр. Не придумали феминитив к слову «гений».

Нехватка феминитивов началась незадолго до войны и достигла пика в шестидесятые. Сложно установить, почему в советской культуре, породившей такое множество новых слов, не нашлось места для многих женских должностей и званий.

Возможно, многие женские профессии вызывали в памяти качества, которые традиционно ассоциировались с женственностью и против которых выступала пролетарская этика: слабость, избалованность, мечтательность. Поэтому в языке прижились «революционерки» и «ударницы», не отравленные этими образами, но не выстояли «поэтессы» и «докторши», тащившие за собой груз прошлого.

Возможно, дело в бюрократии. В Общесоюзном классификаторе профессий от 1987 года подавляющее большинство профессий указаны в мужском роде.

В том числе корректор, маляр, машинист вышивальной машины, вафельщик, банщик, дояр (но не доярка), среди которых, несомненно, было много женщин. В женском роде указаны косметичка и маникюрша. Желающие могут поискать — возможно, найдут еще парочку. Больше — вряд ли.

Логично, что в приказы и трудовые книжки название профессии переносили напрямую из классификатора. А дальше они укоренялись в разговорной речи, рождая несвойственные языку конструкции типа «моя врач сказала». Лидия Чуковская сетовала: «Было: “переводчица Вера Звягинцева”. Стало: “переводчик Вера Звягинцева”. От этого сами переводы не лучше и не хуже, но зачем?»

Как говорить сегодня

Если оглянуться на историю языка, кажется, что проблема феминитивов высосана из пальца. Веками женские и мужские версии образовывались легко и непринужденно. Однако сегодня восстановить языковую логику сложнее, чем кажется.

Трудно установить, когда в общественном сознании феминитивы приобрели пренебрежительную окраску. Уже знаменитое цветаевское «я поэт, а не поэтесса» было продиктовано нежеланием видеть «снисходительные усмешки мужчин — собратьев по перу». Сегодня противники феминитивов тоже говорят о том, что многие женские суффиксы звучат как уменьшительные.

Филологи называют пренебрежительные слова пейоративами. Он интересны тем, что не всегда имеют негативное лексическое значение, но воспринимаются так в силу привычки (тряпка, клоун, шарлатан).

Логично предположить, что бороться нужно не со словами, а со стереотипами, которые заставляют нас считать поэтессу хуже поэта, а директрису менее компетентной, чем директор. Но вместо того, чтобы плавно влиться в язык, феминитивы стали маркером общественного движения.

Двести лет назад фраза типа «я гувернер Ольга, училась на стенографиста и работала у женщины-графа Толстой» была немыслима. Сегодня же нельзя просто взять и назвать женщину, ведущую блог, блогершей или блогеркой только потому, что так подсказывает многовековая логика языка.

Любое из этих слов тянет на общественное заявление, и кажется безопасным использовать нелогичный, неправильный, но привычный мужской аналог.

Быть может, проблема в том, что мы выбираем неправильные суффиксы для новых феминитивов? Давайте посмотрим, какие есть варианты.

По каким правилам образуются феминитивы

Зачастую спор разгорается вокруг не самого слова, а его благозвучной версии. Многие безоговорочно отметают «врачиху», но готовы обсудить «врачиню», «докторессу» или даже «врачь» (женский род, третье склонение — как «дочь» или «печь»). Это интересно — «женские» суффиксы неплохо отражают эволюцию гендерных стереотипов и саму историю языка.

-ица, -щица, -чица

Самый древний. Образует слова типа «посадница», «ключница», «мастерица», «царица», «красавица». Мы встречаем его в словах «сотрудница», «учительница», «летчица», «отличница».

Работает с существительными, которые в мужской версии оканчиваются на -ель, -ик, -ец. Примеры: каратель — карательница, фасовщик — фасовщица, умелец — умелица. Специально взяли не самые расхожие слова: звучит непривычно, но слух не режет.

Исключения — названия научных специальностей: физик, химик и прочие. Для них суффикс -ица не прижился.

-иня, -ыня

Еще один древний суффикс, давший слова «княгиня», «боярыня». Не раз выручал с заимствованными словами: «монахиня», «графиня», «герцогиня».

Сочетается со словами без суффикса и оканчивающимися на -лог.

Именно его чаще всего примеряют к современным профессиям, называя фотографа в женском роде фотографиней, а психолога — психологиней. С непривычки звучит забавно, но с точки зрения языковой логики эти слова стоят в одном ряду с «героиней» и «богиней».

Этот же суффикс звучит в слове «няня».

Вариант -ина прижился меньше. Этот латинский суффикс помог образовать множество женских имен романского и греческого происхождения (Екатерина, Марина, Ирина), но из профессий дал балерину и… все? Непохоже, что в нашем веке ему повезет больше.

-эсса, -есса, -иса

Пришел в составе заимствованных слов, в первую очередь титулов: баронесса, принцесса. Звучит аристократично, уравновешивает пейоративную окраску.

Был очень популярен лет двести назад, дав миру инспектрис и авиатрис. Более актуальные примеры: поэтесса, актриса, директриса, стюардесса.

Его нередко используют, желая избежать более пейоративного -ка: не авторка, а автриса, не редакторка, а редактриса. Примеряют и к творческим профессиям: комикесса — это один из женских вариантов «комика» по аналогии с поэтессой и актрисой. Время покажет, приживутся ли эти слова.

-ша

Один из самых неоднозначных суффиксов пришел к нам из немецкого языка. Сначала так называли жен профессоров, докторов, генералов. С открытием женских курсов их быстро вытеснили настоящие докторши и музыкантши. В XIX веке эти слова воспринимали нормально.

Сегодня мы по-прежнему говорим о секретаршах, кассиршах, парикмахершах и маникюршах. Но в целом суффиксу -ша не повезло. Слова с ним считают недостаточно звучными, красивыми и стараются уходить от них, с помощью других феминитов или без: не кассирша, а хозяйка кассы, не маникюрша, а мастер(ица) маникюра.

Отказываясь от слов на -ша, важно знать: раньше они далеко не всегда обозначали жен. Их широко применяли именно для женщин в профессии. Впрочем, почему бы не использовать суффиксы, более благозвучные для современного уха?

-иха

Словам на -иха не повезло даже больше, чем словам на -ша. С виду — нормальный древний суффикс, давший ткачих, портних, поварих, купчих. Но сегодня новые слова с ним образуют крайне неохотно и они быстро попадают в раздел сниженной лексики.

-ка

Самый спорный суффикс и при этом один из самых распространенных. Он помог справиться с потоком новых слов на рубеже XX века, когда сначала появились гувернантки и стенографистки, а позже — спортсменки и пионерки.

Суффикс -ка однозначно воспринимается нейтральнее, чем -ша. Так, набившая оскомину дискуссия, что правильнее, авторша или авторка, уверенно склоняется ко второму варианту.

Да, в современном контексте «авторка», «юристка», «депутатка» порой воспринимаются как пощечина общественному вкусу. Но с точки зрения языка они ничем не хуже «спортсменки», «медалистки», «студентки».

Заключение

Подводя итоги, повторим, что слова, обозначающие женщин в обществе и профессии, были всегда. Русский язык не раз переживал масштабные заимствования. Каждый раз он справлялся и создавал мужской и женский варианты — исходя из своей внутренней логики.

Эта внутренняя логика требует не только разных слов для обозначения мужчин и женщин, но и подсказывает, как именно они должны быть образованы. Даже не разбираясь в грамматике, мы чувствуем, что язык «просит» другой суффикс: программистка, но айтишница, авиатриса, но летчица, секретарша, но офис-менеджерка. Какие-то слова могут звучат непривычно, но это не делает их неправильными.

Феминитивы не «уродуют русский язык». Они работают по его внутренней логике.

Вводить ли новые слова в свою речь — решать вам. Но стоит помнить, что на протяжении веков русский язык создавал слова для женщин легко и непринужденно. Екатерина II вошла в историю как великая императрица, Надежда Суслова стала первой российской докторшей, а наши прабабушки с гордостью рассказывали, как в войну были санитарками, летчицами, зенитчицами. Стыдно ли брать с них пример?

Вся информация о ценах, партнерах и тарифах актуальна на момент публикации статьи.

Действующие магазины-партнеры Халвы