Как мы справились со школьной травлей: одна реальная история со счастливым концом

В этом году мой сын перешел в новую школу и столкнулся с травлей. Ему 11 лет, как и его оппонентам, но накал страстей был нешуточным. По личному опыту расскажу, как выглядит буллинг внутри семьи и чем можно помочь ребенку.

Новый класс

В этом году мой 11-летний сын Макар пошел в пятый класс в новой школе. Он общительный, веселый ребенок, активный и подвижный. 

В своем прежнем классе он не был одним из лидеров, просто популярным учеником — он всех знал, его все знали, его мнение имело значение. Без конфликтов не обходилось, но к концу начальной школы обычно уже все отношения выяснены и каждый ребенок занимает определенную нишу.

Вот в такой сформировавшийся класс пришел мой сын. После первых двух недель проявились некоторые особенности нового коллектива.

Все четыре года новые одноклассники Макара проучились у одной учительницы, крепко привязаны к ней и до сих пор прибегают на переменах: поделиться новостями, поболтать, рассказать о случившемся. Когда у детей начался конфликт, классная руководительница однозначно заняла сторону «своих» детей, а моему ребенку несколько раз выразила порицание.

Девочки и мальчики в классе не дружат и не общаются между собой, практически не контактируют. Если мальчик и девочка оказались за одной партой не по указанию учителя, это становится поводом для насмешек.

Около 40% детей — тихие и спокойные, они ни во что не вмешиваются, ничего не комментируют, но и вступаться ни за кого не будут.

Еще одна деталь, но это скорее позиция школы, а не класса: родители не выводят конфликт на свой уровень. То есть нельзя взять номер нужного родителя в чате и позвонить ему напрямую. Администрация это пресекает и просит решать все сложности через нее: обращаться к классному руководителю, завучу и далее к директору.

В прежней школе такой установки не было, конфликты между родителями из-за детей случались, но обычно мы решали их между собой. Не обходилось без угроз, иногда общение проходило на повышенных тонах. Скажу по опыту: если у вас конфликтный ребенок, это может быть тяжело.

В новом классе меня сначала пугало отсутствие обратной связи от новых родителей, но потом я оценила эту практику. Ты не подпрыгиваешь от каждого уведомления и не боишься брать трубку, когда звонит незнакомец.

С телефонными мошенниками я справляюсь, а вот с разгневанными родителями все куда сложнее.

Конфликты с детьми 

Новый класс встретил Макара недружелюбно. После первой недели затишья начались проверки на прочность: конфликты, словесные перепалки, случилась первая драка.

Я обсуждала это в мессенджере с классной руководительницей, но на первых порах списывала происходящее на адаптацию. А Макар возвращался из школы грустный. Говорил, что ни с кем не подружился, что даже если кто-то из детей начинает с ним общаться, то из страха и насмешек перестает.

В какой-то момент у сына начались конфликты с Русланом, и они быстро перешли в физическое противостояние. Макар почти каждый день рассказывал о драках, о том, как он не может противостоять ребенку в полтора раза превосходящего его по весу и на две головы — по росту. 

Мы с папой пытались его поддержать, каждый по-своему. Отец показывал приемы для драк и настраивал не прогибаться, а я отвечала за безоговорочную поддержку.

Я подходила к учительнице, мы обсудили ситуацию. Заметила, что она не стремится вникать в детские конфликты, хотя знает о ситуации от других участников. Ребенка моего не очень жалует за непокорный характер и говорит, что он в обиду себя не дает. На мой взгляд, это-то как раз нормально — защищать себя и не сдаваться.

Я постоянно расспрашивала сына, из-за чего начинаются конфликты. Но под ними, на первый взгляд, не было никакой почвы. Дети просто задирали друг друга, компания лидеров не давала Макару стать частью коллектива, он постоянно был один или выяснял отношения то с тем, то с этим.

Один раз одноклассники устроили ему бойкот после очередной драки. Долго игнорировать его они не смогли, но ситуация добавила нервозности.

Периодически к главной троице присоединялись другие дети — мальчики, которым тоже хотелось поучаствовать в конфликте, позадирать новичка и посмотреть, что выйдет.

Макар становиться жертвой не желал и упорно отбивал удар за ударом, зарабатывая плохую репутацию среди учителей. Как-то сын пришел домой довольный: удалось победить Руслана в неравном бою. Он применил один из приемов, которым научил его отец. Но так выходило не всегда.

Конфликт продолжался всю первую четверть: ребенок ходил грустный, одинокий, напряженный. Учился неплохо, старался, хотя только одной возросшей в пятом классе нагрузки хватило бы для усталости. Каждый день взрослые встречали и провожали его, чтобы избежать неприятностей за пределами школы.

Общение с администрацией 

Как-то после многочисленных стычек — то удачных, то не очень успешных — компания одноклассников вызвала Макара «на разговор». Встречу назначили за углом школы. Все-таки пятиклассники так себе стратеги — беседа проходила прямо под камерой видеонаблюдения.

Одноклассников было несколько, в том числе Руслан, а Макар один. Мальчишки предложили Макару и Руслану сразиться один на один. Макар понимал, что в долгом бою проиграет на радость оппонентам, которые приготовились наблюдать за дракой. Ударить неожиданно и убежать, оставив поверженного соперника, — это одно, а борьба на истощение — другое.

В итоге сын достал из кармана нож для бумаги, сказал, что он не собирается ни с кем драться, спросил, хочет ли кто-то подраться с ним. Желающих не было. И он ушел домой. Точнее к калитке, где его ждал отец.

Дома он рассказал эту историю, чем не на шутку меня испугал. Во-первых, оружие в любом виде нельзя приносить в школу, использовать против других и угрожать. Во-вторых, кто-то мог пострадать. Что было бы, если бы один из детей решил помериться с ним силами? Я испугалась за ребенка и за других участников стычки.

Первое, что я сделала — поговорила с сыном, еще раз объяснила опасность и забрала все ножи. Строго-настрого запретила брать их в школу: если он после этого конфликта попадется даже со стеком для лепки, это грозит большими неприятностями всем нам. Уточнила, точно ли он никого не трогал и не замахивался. Сказал, не трогал.

Мы посоветовались с отцом Макара и решили действовать:

1. Я разговариваю с классной руководительницей.
2. Он идет на прием к директору.
3. Мы рассказываем нашу версию событий — всю историю с буллингом, включая эпизод с ножом.
4. Просим помочь с медиацией.
5. Выгораживаем сына — чего уж там, ради этого мы и побежали к администрации.

Классная руководительница после нашей беседы предложила схему: встретиться с Русланом и его родителями, затем с нами, организовать общую встречу, возможно, с другими участниками конфликта, обратиться к школьному психологу. Но предупредила, что если история с ножом или что-то подобное повторится, нас ждет профилактическая беседа и постановка на школьный учет.

Отец Макара поговорил с директором. Тот пообещал взять ситуацию под контроль, объяснил, что Руслан — особенный мальчик, относиться к нему надо как к большому ребенку. Конечно, обсудили ситуацию с ножом. Камеры руководство посмотрело: сын никого не трогал, но нож показывал. Нам показали «желтую карточку» — второго подобного случая допускать нельзя.

Вскоре было родительское собрание, там папа Макара пообщался с завучем, рассказал о случившемся. Завуч проявила живой интерес, сказала, что в курсе ситуации. Замечу, что и директор, и завуч ведут уроки в нашем классе, поэтому ребят знают и наблюдают за ними в естественной среде.

В результате огласки стало лучше:

• классная руководительница провела беседу со всеми участниками по отдельности, сделала внушение родителям;
• дети поумерили активность, стали меньше приставать и задирать;
• выяснилось, что делить им нечего — никакой глубокой неприязни друг к другу нет;
• мальчики, которые раньше боялись подойти к Макару и начать общаться с ним, успокоились и наладили контакт.

Понемногу все сошло на нет.

Как дела обстоят сейчас 

Я по-прежнему каждый день отвожу сына в школу и домой, но на выходе вижу не понурого одиночку, а радостного мальчика в компании друзей. Они ходят гулять после уроков, болтают по видеочату в выходные. Макару есть у кого спросить задание и поболтать на перемене. 

Дома напряжение тоже существенно спало. Даже физически ребенок стал более расслабленным. И хотя за все время, пока шла активная травля, сын всего один раз попросил не ходить в школу, сейчас он собирается туда с гораздо бо́льшим удовольствием.

Какие выводы я сделала для себя из этой истории:

1. Вопреки стереотипам, травят не только тех, кто не может за себя постоять. Травят тех, кто не вписывается, не нравится ЛОМам, а значит, под удар может попасть любой ребенок.
2. Бороться надо комплексно — привлекать родителей и администрацию. Если не реагирует классный руководитель, идти к завучу, нет реакции — жаловаться выше.
3. Всегда, нет — всегда надо поддерживать ребенка. Поощрять насилие не нужно, и самые жесткие проявления следует пресекать. Но спрашивать, слушать, сочувствовать, обнимать и помогать разрешать сложности — обязательно.
4. Помнить, что на «той стороне» тоже дети, в нашем случае — 11 и 12 лет. Они могут быть жестокими, могут сбиваться в стаю, но они дети. И если все участники конфликта остаются в одном классе, лучше постараться разрешить конфликт мирно, без скандалов, угроз и оскорблений.

Эта история тянулась два месяца, стоила нам много нервов и сил, но все закончилось хорошо. Надеюсь, вы тоже найдете выход и никогда больше не столкнетесь с буллингом.